Поэзия гобоя

Профессор Генари

Генари Николай Константинович (22 декабря 1920 г., с. Коза Николаевской обл. — 28 мая 2003 г., Одесса). Солист-гобоист, педагог. Принадлежит к числу видных деятелей музыкальной культуры Одессы. В 1940 году окончил одесское музыкальное училище по классу гобоя у преподавателя Штроммa и поступил в консерваторию, но война на долгие годы прервала учебу. С 1941 года работал в симфонических оркестрах радиокомитета, филармонии, оперного театра. В этом же году стал солистом одесского театра оперы и балета, где проработал тридцать лет.

Именно здесь раскрылся его исполнительский талант в неповторимом, только ему присущем звучании инструмента. Вспоминаются его чудесные соло гобоя в «Лебедином озере» П. Чайковского, «Жизели» А. Адана, «Аиде», «Риголетто», «Травиате», завораживающие звуки английского рожка в «Князе Игоре» А. Бородина, «Хованщине» М. Мусоргского, «Катерине» Н. Аркаса и других постановках одесского оперного. Исполнительскую работу совмещал с учебой в Одесской государственной консерватории имени А. В. Неждановой, которую окончил в 1957 году (класс П. Поползина).

Педагогическую деятельность начал в музыкальной школе номер 3, затем в музучилище, с 1962 года по 2003-й вел класс гобоя в одесской консерватории. Его выпускники работают сегодня не только в различных городах Украины, их можно встретить по всему миру. Среди них добившиеся немалых успехов в музыке: Л. Белинский, Р. Кутузов, Г. Кастулин, И. Рыбак (США), В. Масылюк (Бразилия), Ди Зу (Китай), М. Орфеев (Россия), Б. Мухаметдинов (Азербайджан), Л. Потебня (Латвия), лауреат национального конкурса Н. Кононов, П. Бовкун, В. Сухенко (Киев), Н. Жуков, О. Ситарский (Днепропетровск), Р. Максимюк (Ивано-Франковск) М. Армейцев, Л. Васильев (Харьков), Ю. Полтавец (Черкассы), доцент В. Еркин (Мелитополь), заслуженный артист Молдовы Р. Кучер, Ю. Серебри, Ю. Белокуров, И. Шаварский, Г. Киба, В. Хлюстов, А. Чупыра, А. Литовченко, В. Семешко, Ю. Шпилей, О. Маринич, А. Конько (Одесса) и многие другие.

Многолетний оркестровый опыт Н. К. Генари нашел отражение в его методических разработках: «Рекомендации по изучению соло гобоя в симфоническом творчестве М. И. Глинки», «Исполнительская трактовка соло гобоя при анализе сценического действия в опере „Евгений Онегин“ П. И. Чайковского», «Рекомендации по исполнительской трактовке соло гобоя в балете П. И. Чайковского «Лебединое озеро».

Такие личности, как профессор Генари, запоминаются надолго. Его стихийная, внутренняя сила, темперамент, щедрая душа, отзывчивость, волевой характер, душевная молодость и остроумие, часто дарили людям незабываемые минуты восхищения этим человеком. Он никогда не унывал, превосходно умел рассказывать забавные истории. Его энергичная и одаренная душа затрагивала и другие сферы и творчества — он писал стихи и музыку, а три «Вальса» Н. Генари пополнили репертуар духовых оркестров. Н. К. Генари по праву можно назвать основателем одесской исполнительской школы игры на гобое.

Тот памятный юбилей...

Мои одесские друзья прислали мне видео о юбилее профессора гобоя одесской консерватории, прекрасного музыканта и добрейшего человека Николая Константиновича Генари, правда, с большим опозданием прислали они мне этот ролик. Однако, права народная мудрость: лучше позже, чем никогда. Что я имею в виду?

Несколько очерков я написал о близких мне людях, преподавателях одесской консерватории, среди которых мой учитель Калио Эвальдович Мюльберг, Владимир Николаевич Луб, Вера Петровна Базилевич, Александр Яковлевич Салик. Не хватало только Николая Константиновича Генари. И этот ролик всколыхнул воспоминания об этом замечательном человеке...

18 декабря 2000 года, актовый зал одесской консерватории имени Неждановой. Мы среди присутствующих, и я хочу читателю рассказать, кого я увидел в зале и что прочувствовал в тот вечер юбилея. Программу концерта ведет Ирина Константиновна Баранова — давний концермейстер Николая Констатиновича Генари. Специалист очень высокого класса. Лауреат международного конкурса, дипломант международных и национальных конкурсов. Ирина Константиновна обладает еще и чудесным голосом и нередко участвует в концертах вокальной музыки.

Ирина Константиновна и мой концертмейстер также. С ней я выступил на выпускном государственном экзамене по окончании консерватории в 1978 году. В моей пятерке по специальности и ее огромная заслуга. Вот так, через много лет, добрыми словами в этом очерке, я хочу выразить ей свою благодарность.

Юбиляра поздравляет его давний друг и коллега Калио Эвальдович Мюльберг, в то время заведующий кафедрой духовых инструментов консерватории. Не будем пересказывать все те хорошие слова, которые звучали в знаменательный вечер. Главное в них то, что все отмечали: Николай Константинович внес большой вклад в дело воспитания музыкальных кадров.

За годы преподавательской деятельности им было выпущено много первоклассных специалистов, которые сегодня успешно работают в ведущих оркестрах всего постсоветского пространства и за рубежом. Преподают в различных учебных заведениях лауреаты, профессоры, а главное — все это очень достойные, хорошие люди. Я уверен, что у всех у них осталась в душе та доброта учителя, которую он когда-то вложил в учеников и которую они, став мастерами, передали своим ученикам, будто эстафету.

Нужно еще вспомнить, что Николай Константинович много лет проработал солистом симфонического и оперного оркестров Одессы. Выступал и как солист-инструменталист во многих концертах. Все, кто помнит эти концерты, в один голос говорят, что это была игра мастера! Предельная собранность при исполнении, неповторимый по тембру и красоте звук. Для каждого стиля он находил свою интерпретацию, присущую этому произведению, композитору и эпохе.

...Поздравления, поздравления и много-много цветов. В конце вечера на сцене была уже просто-таки целая цветочная оранжерея!

Выступает духовой оркестр консерватории. Нежно льется прекрасная музыка, это лирический вальс Генари. Николай Константинович приглашает свою жену, они танцуют, кружат...

Генари еще и композитор, хотя давным-давно, когда мы с ним как-то беседовали на эту тему, он мне сказал, что это как крик его душевно порыва, но ничего серьезного. Со сцены в исполнении духового оркестра все льется и льется прекрасная музыка лиричного вальса Генари. Кстати это произведение он посвятил своему другу и моему военному дирижеру народному артисту Украины, профессору одесской консерватории Александру Салику. Они были друзьями, об этом я расскажу чуть позже.

Юбиляр сам исполняет чудесный романс «Любимой женщине». У него есть еще много романсов, вальсов, он композитор-лирик. И пусть он и открещивался от высокого звания композитора, но его произведения прекрасны по форме и содержанию.

«Многие духовые оркестры мира исполняют его вальс»

Первый раз его лирический вальс я услышал в исполнении баяна. Да! Именно так.

Когда я работал над очерком об Александре Салике, то в паутине Интернета нашел этот вальс и написал исполнительнице Валентине Ахмедзяновой письмо. Расспросил, что для нее этот вальс, почему она решила исполнить его на баяне, каково значение в ее жизни личности автора — Николая Константиновича Генари. Ну, и немного о себе, конечно. Вот, что она мне ответила. «Дважды получила высшее музыкальное образование. Окончила Московский государственный институт культуры в 1973 году и Алма-Атинскую государственную консерваторию. Имею специальности концертного исполнителя, преподавателя (баян, аккордеон), дирижера оркестра. Работала по всем трем специальностям. Последнее место работы — дирижер оркестра ансамбля танца „Черноморский сувенир“ Одесской государственной филармонии.

Лирический вальс Генари написан для духового оркестра и посвящен выдающемуся военному дирижеру Салику, впоследствии главному дирижеру Одесского муниципального духового оркестра, рано ушедшему из жизни. Многие духовые оркестры мира исполняют этот вальс. Мне он так понравился, что я решила сделать переложение для баяна и посвящаю эту свою работу автору — Николаю Константиновичу Генари, известному гобоисту, композитору и прекрасному человеку. И с Генари, и с Саликом я лично знакома, это люди с большой буквы. Теперь на всех своих концертах я включая вальс Генари в свой репертуар. Его играют и мои ученики. Это произведение знают за границей, даже в Аргентине — так далеко, и я этим горжусь».

Над синевою, над судьбой...

Должен признаться, что идею названия данного очерка — «Поэзия гобоя» мне навеял газетный рассказ одесского издания «Слово» пятнадцатилетней давности, который мне удалось разыскать в архиве. Журналист Владимир Гридин пишет в своей статье о Николае Константиновиче Генари и называет его поэтом гобоя. Хорошо сказано, правда? Очень точно и романтично очень!

У коллеги-Гридина можно почерпнуть любопытную и также романтичную деталь из биографии Генари. Гридин пишет, что Генари — сын рыбака-грека из Аджиаски, ныне Рыбаковки (не тот ли Костя, что в Одессу «шаланды, полные кефали» приводил?). И тот, и не тот. У того Константина совсем другая в жизни стезя: быть отцом гениального музыканта!

Но здесь я должен существенно поправить коллегу — журналиста Гридина и внести некоторую ясность. Строго говоря, отец Генари не был рыбаком. Мне удалось узнать, что был он директором школы и главным бухгалтером рыболовецкого лабаза. Не такой безоблачной и романтичной сложилась его судьба, как у Кости-рыбака из песни. Он был арестован по доносу пионервожатой за то, что ученики разрисовали портрет Ленина и за греческие корни, заодно... О судьбе отца в семье Генари никто ничего не знал. По совету родственников Николай Константинович и его сестры при получении паспорта «записались» украинцами.

Профессором одесской консерватории Генари был более чем с 30-летним стажем, и именно по классу гобоя, а всего он музыкант со стажем более чем 65-летним, если считать от его поступления в музыкальное училище.

Рассказывает, что намеревался поступить «на вокал», а его как бы временно — до конца мутации голоса — определили на первое попавшееся — на гобой, инструмент, о котором, пожалуй, и ныне многие имеют слабое представление. Впрочем, он вспоминал обо всем этом с упоением: «Меня обучал на фортепиано милейший, обиженный человек — Теофил Рихтер, Н. К. Генари занимался на фортепиано у отца величайшего пианиста современности Святослава Рихтера. Сложная судьба была у этого человека, которого расстреляли только из-за того, что он был немец.

Из воспоминаний профессора, а тогда студента консерватории Н. К. Генари.

Одна из самых светлых страниц моей музыкальной биографии — Т. Д. Рихтер, святой человек. Он обучал меня обязательному фортепиано. Помню его доброжелательность и терпение... Помню ощущение глубокой несправедливости, охватившее меня, когда узнал о его расстреле в 1941 году. Памятуя о страшной гибели отца, сын его Святослав больше никогда не приезжал в Одессу. Теофила Даниловича очень любили хорошие люди...

Впрочем, один раз Святослав Рихтер сделал исключение. Будучи на концерте в Кишиневе, а это 180 километров от Одессы, ночью, тайком, на такси, приехал в Одессу. Постоял возле их бывшего дома и возле здания КГБ, где провел последние часы его отец. Так он почтил его память, по-другому он не мог. А студенческим оркестром нашим руководил как бы мой третий отец — прекрасный дирижер Чернятинский.

Поэт своего инструмента

Вторым отцом тогдашний студент-гобоист Костя считал, как уже сказано выше, педагога по основному инструменту — Ю. Штромму. Под его началом талантливый юноша вскоре заиграл так, что звук его гобоя сливался с голосом Джильды, когда та пела: «В храм я вошла смиренно». А приезжавший в Одессу из Милана на гастроли в оперном театре дирижер, о котором сам Тосканини писал, что он «от Бога» — Молинари Франческо Прадели, — выделил из всех одесских музыкантов именно Генари!

Игравший в камерном оркестре еще в войну, во время блокады города — по госпиталям и в городском саду, а затем подыгрывавший золотым голосам Украины Галине Олейниченко и Бэле Руденко, мастер гобоя воспитал учеников, разъехавшихся ныне от Польши и Венгрии до Египта и Бразилии, и в официальной характеристике получил даже титул «поэта своего инструмента». Разве можно было пройти мимо этого уникального факта? Вот так и родился сам собою заголовок очерка о поэте своего музыкального инструмента — «Поэзия гобоя». И я продолжаю рассказ об этом замечательном человеке.

«Учителя вспоминаю с благодарностью»

Мне пришло письмо от Леонида Белинского из США, ученика Н. К. Генари, одного из первых его учеников.

«Здравствуйте, Борис. Вас я не знаю лично — наверное, разминулись по годам жизни в Одессе. Но не в этом дело. Большое вам спасибо за то, что взялись за эту тему. Думаю, выражу благодарность от всех воспитанников нашего учителя.

Мои годы учебы у Николая Константиновича пришлись на 1953–1956 в одесском музыкальном училище. Николай Константинович был замечательным человеком, с чувством юмора. От него веяло добротой и соучастием. Не важно, в чем это проявлялось, это могли быть хлопоты о стипендии для учащегося или его устройство на работу параллельно с учебой. Вспоминаю, как он приносил ноты второго и первого гобоя из театра, и мы на уроках разучивали важные отрывки из опер, балетов. Это сейчас — зайди в Интернет и бери, что угодно, а в те годы... Все это было на вес золота.

Потом, когда он убедился, что я ему могу быть хорошим помощником в оркестре, уговорил главного дирижера оперного театра Николая Дмитриевича Покровского взять меня регулятором. И я учителя ни разу не подвел. Скажу о Генари главное: он гобоист от Бога!

А еще, Борис, пользуясь, случаем, хочу вспомнить людей, которые нас тогда окружали. Какие творческие это были титаны. А просто люди, какие! Калио Мюльберг, Владимир Попов, Владимир Тихонов. Почему-то в воспоминаниях моих одни кларнетисты. А Вера Петровна Базилевич-дирижер, педагог, органистка, теоретик! И ее тоже нужно обязательно вспомнить. Именно она и, конечно, мой педагог Генари, оставили неизгладимый след в формирование меня как музыканта и человека.

После Одессы, с 1961 года я жил и работал во Львове и только в 1974 году, перед эмиграцией в США, снова приехал в Одессу, попрощаться. Получилось — прощался я навсегда. Какая это была встреча с любимым городом и с учителем! Николай Константинович и я расплакались... Он мне говорит: «Ленечка, ну, иди, удачи тебе, родной! Только не поворачивайся!». Есть такая примета. Прошло более сорока лет. Я не поворачиваюсь в прошлое, гляжу в будущее, но своего главного учителя в жизни всегда помню, вспоминаю с нежностью и благодарностью".

Музыка в чистом виде

На протяжении последних десятилетий многие композиторы стали прибегать к своего рода ремейкам в музыке со своим дополнением и интерпретацией. Берут известные мелодии и переделывают их на современный лад, часто в джазовых ритмах, или усложняют ритмическую структуру музыки.

Так композитор Родион Щедрин переделал музыку Бизе из оперы «Кармен» и получилась «Кармен-сюита». Надо отметить, получилось очень оригинально. Скорее всего, Щедрин сделал это по просьбе своей супруги, выдающейся балерины Майи Плисецкой. Но не об этом речь. Мой эпизод об отношении к ней Николая Константиновича Генари.

В Одессе много лет было два ведущих самодеятельных духовых оркестра, которые звучали не хуже профессиональных. Один оркестр железнодорожников, под управлением Бориса Манна, в котором играли опытные музыканты. Некоторые служили в прошлом в военных оркестрах, другие были проводниками в поездах важных направлений и получали за свою основную работу хорошие деньги, а музыка была у них чисто для души. Второй оркестр — клуба трамвайно-троллейбусного управления. Им руководил Александр Яковлевич Салик, по совместительству. Кстати, несмотря на то, что эти оркестры конкурировали, их дирижеры были близкими друзьями.

Я помогал оркестру трамвайщиков, и не только я, а и много других музыкантов из нашего оркестра. Иногда на важные концерты присоединялся и Николай Константинович.

В середине 70-х годов был очередной юбилей советского государства, и министерство культуры Украины объявило всеукраинский конкурс лучших духовых оркестров в Киеве. Мы и оркестр ЖД, как лучшие коллективы города и области должны были ехать в столицу Украины и выступить там в Октябрьском дворце.

Салик включил в репертуар «Кармен-сюиту» Щедрина и уже на первой репетиции Николай Константинович сказал: «Саша (они были с Саликом на ты), я это уродство играть не буду!». Долго Александр Яковлевич уговаривал Генари, какие только доводы не использовал. И хотя, в конце концов, тот согласился, но через силу, не в душе...

Мне он говорил, что он вообще против того, чтобы композиторы пользовались чужой музыкой и переиначивали ее. Кстати, аранжировку сделал и, надо сказать, блестяще, известный дирижер из Москвы, бывший одессит Семен Райхштейн. Но Генари не нравилась аранжировка. Хотя позднее он уже более положительно отзывался об этом произведении. "Пусть сам Щедрин создаст нечто подобное«,— поначалу ворчал Генари. Я его отчасти понимал. Николай Константинович много лет играл в оркестре одесского театра и уж оперу «Кармен» исполнял сотни раз.

«Кармен» — это, так сказать, «проходная» постановка любого оперного театра во все времена. Генари сроднился с классическим вариантом, и новшество Щедрина резало ему ухо. Что ж, и такое бывает. Ведь не заметил же когда-то Глазунов гения Шостаковича... Изначально я разделял точку зрения Генари. Правда, потом мои взгляды на «Кармен-сюиту» изменились, как и у самого Николая Константиновича. Это все же блестящее произведение и мы его с успехом исполнили в Киеве.

Справка. «Кармен-сюита» — одноактный балет хореографа Альберто Алонсо, поставленный на основе оперы «Кармен» Жоржа Бизе (1875), оркестрованной специально для этой постановки композитором Родионом Щедриным (1967, музыкальный материал был существенно перекомпанован, сжат и заново аранжирован для оркестра из струнных и ударных, без духовых). Либретто балета по мотивам новеллы Проспера Мериме написал его постановщик, Альберто Алонсо. Премьера спектакля состоялась 20 апреля 1967 года на сцене Большого театра в Москве (Кармен — Майя Плисецкая).

Мое новое рубато

В 1978 году к нам в Одессу приехал выдающийся трубач современности Тимофей Докшицер. Об этом я уже писал в своем очерке, посвященном профессору одесской консерватории Владимиру Николаевичу Лубу. Ведь именно он, как ученик Тимофея Докшицера, был во многом инициатором этого исторического визита.

Кульминацией всего, что происходило в эти дни в культурной жизни Одессы (мастер классы, встречи со студентами школы-десятилетки и консерватории) был концерт в одесском театре оперы и балета, где Тимофей Докшицер исполнил «Рапсодию в стиле блюз» Джорджа Гершвина в своей обработке. Аккомпанировал ему оркестр штаба Одесского военного округа, дирижировал начальник военно-оркестровой службы округа Валерий Богданов. Выступление прошло блестяще!

До сих пор вспоминаю это событие и самого Тимофея Докшицера. Так получилось совершенно случайно (хотя, наверное, и нет случайностей в жизни), что в зале театра на концерте мы сидели рядом с Николаем Константиновичем Генари, а еще ко мне в гости и, конечно, из музыкального любопытства к великому Докшицеру, приехал мой отец из Житомира. Я познакомил отца с Генари. Мне показалось, они понравились друг другу. Музыканты всегда находят общий язык, им было интересно общаться.

У меня в скором времени должен был состояться госэкзамен по кларнету в консерватории. Генари поинтересовался, какую программу подготовил я к экзамену. Узнав, что среди произведений я готовлю «Первую Рапсодию для кларнета» К. Дебюсси, Николай Константинович оживился. «Люблю это произведение, по случаю послушаю его в твоем исполнении, ты не против?». «Буду только рад!» — ответил я.

И уже через несколько дней, как бы нечаянно, когда я репетировал Рапсодию с моим концертмейстером Ириной Константиновной, Генари зашел в наш класс, ведь она была и его концертмейстером. Не умаляя заслуги моего учителя Калио Эвальдовича Мюльберга, опытного и прекрасного музыканта-педагога, Генари дал мне несколько полезных советов, которые я взял во внимание. Через некоторое время Калио Эвальдович уловил новое «Рубато» в некоторых местах Рапсодии, понял, в чем дело, и без вопросов принял его.

Правая рука — концертмейстер

Не получится полноценного рассказа о Николае Константиновиче Генари без творческой и человеческой связи его с концертмейстером Ириной Барановой. Она, по сути, была вторым педагогом в его классе. Вместе у них почти 30 лет совместной интересной творческой профессиональной работы. И в музыке, и в области человеческих отношений со студентами тоже. Как это важно, знаю по себе. Поэтому разрешите мне представить этого человека: Баранова-Дейкун Ирина Константиновна.

Родилась 31 августа 1945 года в Москве. В 1964 году окончила среднюю специальную музыкальную школу-десятилетку имени профессора Столярского по классу фортепиано у профессора Рыбицкой Марии Ипатьевны — выпускницы ленинградской консерватории по классу Анны Есиповой. В 1969 году окончила одесскую государственную консерваторию имени А. В. Неждановой по классу фортепиано у доцента Залевской Леокадии Казимировны, в 1970 году по классу сольного пения — у доцента Голятовской Марии Васильевны.

С 1972 года — концертмейстер кафедры духовых и ударных инструментов одесской государственной консерватории. Работала в классах кларнета (профессор Мюльберг К. Э., и.о. профессора Буркацкий З. П.), фагота (доцент Карауловский Н. И.), саксофона (доцент Крупей М. В.), трубы, тромбона, тубы на кафедре камерного ансамбля. С 1974 года — концертмейстер класса гобоя профессора Генари Н. К.

Баранова-Дейкун ведущий концертмейстер, лауреат международного конкурса, дипломант международных и национальных конкурсов. В своей музыкальной деятельности И. К. Баранова-Дейкун сочетала два исполнительских профиля, выступая как концертмейстер и ансамблистка, а также как певица в ансамбле с духовыми инструментами и камерными оркестрами. Была солисткой народного симфонического оркестра одесского Дома ученых.

Впервые в Одессе она исполнила ряд произведений для голоса и духовых инструментов, а именно: арии из ораторий и кантат для сопрано и гобоя (И. С. Бах), Трио для голоса, кларнета и бас-кларнета (А. Веберн), Диптих для голоса и четырех тромбонов (В. Кладницкий), Цикл романсов (Л. Дычко), Произведения композиторов Одессы.

И. К. Баранова-Дейкун лауреат международного конкурса «Открытый украинский музыкальный конкурс» в номинации «Камерный ансамбль» (Одесса, 2010), дипломант международного конкурса (2009), дипломант ряда национальных конкурсов (1986, 1990), награждена почетными грамотами министерства культуры УССР и Республиканского комитета профсоюзов работников культуры (1976).

Ко всему этому нужно добавить, что Ирина Константиновна душевный и отзывчивый человек, не раз приходившая нам, студентам, на помощь. Спасибо вам, дорогой наш человек, за все то доброе, что вы принесли людям. Мы это помним!

А самое главное на сегодня то, что и дети, и внучка Ирины Константиновны Елизавета Меньшагина тоже пришли в мир музыки! Она гобоистка, учится в школе имени Столярского, играет на блок-флейте и поет в одесской кирхе. В ютуб есть немало записей этой талантливой девушки.

Главный его ученик

Приступив к работе над очерком о Николае Константиновиче Генари, я сразу же столкнулся с тем, что все мои знакомые одесситы-музыканты в один голос говорили мне: ты должен найти его главного ученика Николая Кононова, который в полной мере оправдал все чаяния учителя и стал высокопрофессиональным музыкантом, сегодня его знают и почитают не только в его родной Украине, но и далеко за ее пределами.

От автора. Лучший из учеников Генари Николай Кононов. В 1967–1984 годах солист филармонического оркестра одесской филармонии. Участник ансамбля старинной музыки «Пастораль», среди первых участников которого известные музыканты Одессы. Основатель ансамбля и руководитель М. Турчинский, участники: С. Закорский, Н. Кононов, А. Зелинский, Ж. Герасименко. По воспоминаниям одесских любителей музыки, на концертах коллектива были всегда аншлаги. Ансамбль и сейчас, но уже с другими участниками, выступает и радует слушателей своим мастерством. В новом составе играли, кроме М. Турчинского, И. Шаварский, В. Томащук (блок-флейта, кларнет), Б. Орехов. Сотни и сотни концертов дал Николай Кононов как концертный исполнитель в составе камерных ансамблей. Стали выдающимися его соло с оркестрами. Им записано 11 дисков с музыкой различной направленности и жанров. В свою очередь также показал дорогу в музыку многочисленным своим ученикам. Немало произведений для гобоя композиторы посвятили своему учителю Н.Кононову.

И вот я разыскал Николая Кононова и беседую с ним. Сегодня он доцент Национальной музыкальной академии Украины имени Чайковского, солист оркестра Национальной оперы Украины, заслуженный артист Украины, лауреат республиканских и международных конкурсов.

— Николай, давай начнем наш диалог с того, что в следующем году состоится международный инструментальный конкурс Евгения Станковича. И ты — председатель жюри этого солидного музыкального состязания. Два слова о нем.

— Евгений Федорович Станкович (1942) — украинский композитор. Народный артист УССР (1986). Глава Национального союза композиторов Украины (с 2005 года), Глава правления Союза композиторов Украины (1990–1993), профессор и заведующий кафедрой композиции Национальной музыкальной академии Украины имени П. И. Чайковского (с 1988 года). Герой Украины (2008).

Уже в пятый раз проводится этот конкурс. В отличие от других подобных, в нем могут участвовать все возрастные категории и все духовые инструменты, включая ударные. Приезжают участники из многих стран: Польша, страны Балтии и Скандинавии...

— Николай, я помню, мне рассказывал Николай Константинович, что он твой единственный учитель. Я спросил тогда у него, а школа, а музыкальное училище? Разве всего этого не было у Кононова? На что он мне ответил, что ты учился и окончил училище без преподавателя. Разве такое бывает? Думал байка... Как ты пришел к гобою? Или это он пришел к тебе?

— Совсем не байка, Борис, действительно редкий случай. Не хочу вырывать страницы из контекста моей жизни и постараюсь вкратце, насколько это возможно ответить на этот вопрос.

Я из городка Тульчина Винницкой области. Родился в большой и малообеспеченной семье. Начал заниматься музыкой в местном Дворце пионеров под руководством хорошего дирижера и наставника Степана Даниловича Черного. Играл на втором теноре. Затем меня уговорили друзья пойти воспитанником в военный оркестр. В Вапнярке была сержантская школа техников и при ней довольно хороший оркестр. Тогда я уже понимал: мне надо учиться и учиться серьезным образом. Но где? Конечно, в музыкальном училище областного центра.

Поступаю на тромбон, но мне предлагают гобой. У нас был толковый завотделом духового оркестра Виталий Архипович Гуцал. Отличный педагог! Достаточно назвать нескольких его учеников и все будет ясно. Братья Кафельниковы, Дима Левитас, братья Бандеревские... Известные фамилии в мире музыки.

Гуцал меня уговорил перейти на гобой. А я до этого даже и не видел такого инструмента. Когда мне его принесли, я чуть инфаркт не получил, таким он мне показался странным. Тем более, и учителя-то по гобою не было. Был один студент на четвертом курсе. Дал мне трость, которую потом задела одна девушка своим шарфом, и я остался без трости... Взял я тогда бамбук и начал строгать себе трости. Можешь представить, как они звучали... Позднее я уже ездил за ними в Киев. Вот так и окончил училище с отличием. Сам себе учитель, получается...

— Интересная история прихода в музыку, ничего подобного никогда не слышал. Итак, консерватория, но почему Одесса?

— Когда я учился на четвертом курсе училища, все творческие коллективы нашей области поехали в Киев с творческим отчетом. «Декада искусства» это называлось. Пользуясь случаем, я пришел в консерваторию на прослушивание к Н. Безуглову. Я ему понравился, но не мог не задать вопрос, который меня все время мучил: а смогу ли я найти хоть какую-нибудь работу по специальности. Ведь мне некому было помогать материально. Получил неутешительный ответ на свой вопрос: в первые два года нет перспектив... Меня это очень расстроило.

Приехав в Винницу, я долго обдумывал, что же делать дальше. Может, вообще с музыкой заканчивать, были и такие мысли. Один педагог увидел меня в этом состоянии и дал совет. «А почему бы тебе не поехать учиться в Одессу? Это недалеко, город со многими хорошими музыкальными традициями и коллективами. Консерватория не хуже киевской...». Спасибо ему большое за этот ценный совет. Он круто изменил мою жизнь.

На улице Островидова

И вот, прибываю я в Одессу. Первое удивление, что станция Одесса — тупиковая на железной дороге. Поезд как бы уперся в здание вокзала и замер. Впоследствии, объездив полмира, подобное видел я только в Лейпциге.

Второе потрясение — это море. Я его видел первый раз в жизни. Потрясло! В горсправке дали мне адрес консерватории: улица Островидова.

Возле консерватории находится и музыкальное училище, слышу, из подвала раздается звук гобоя. Долго жду, пока не увидел на выходе юношу с гобоем в руке. Он мне все рассказал, и про педагога, и про то, как его найти. Вечером я уже стоял возле служебного входа одесского оперного театра. Встретил меня Николай Константинович тепло. А по-другому он не умел. Уже наутро у меня с ним состоялась встреча, касавшаяся моего поступления.

"Я тебя с удовольствием возьму«,— сказал Генари мне. «Но ответь на вопрос: почему ты не едешь поступать в Москву или Ленинград? По всем критериям ты туда поступишь». "Нет, я хочу заниматься только у вас!«,— уверенно ответил я. «Только и у меня в свою очередь вопрос, нескромный: а смогу ли я где-то заработать пару рублей? У меня плохое материальное положение...»

"За это не волнуйся«,— ответил Генари,— «Поступишь — будешь работать». И действительно, уже на первом курсе с подачи Николая Константиновича меня взяли в оркестр оперной студии, а со второго курса я уже работал в одесском симфоническом оркестре до 1984 года, пока не прошел по конкурсу солистом в Национальный оперный театр оперы и балета Украины.

Мне трудно говорить о дорогом мне человеке. Так он мне был близок и так хочется много рассказать. На втором курсе я остался без отца, а через два года и мама ушла. Николай Константинович и его жена Вера Андреевна заменили мне родителей. По понедельникам у нас был урок с Генари, а после урока он нас всех, его студентов — 6–8 человек брал в кафе и кормил, причем обязательно с молоком, будто маленьких. А на все праздники приглашал домой, где Вера Андреевна накрывала стол. Совсем как дома. Как мне и нам всем этого не хватало!

Талантлив он был во всем

Николай Константинович был одарен во всем. Кроме игры на гобое, а это отдельный разговор, он пел, писал музыку и стихи. Много романсов он посвятил своей дорогой супруге, с которой жил душа в душу. Написал несколько пьес для духового оркестра. Прекрасно играл в шахматы, а это дается только умным людям. Знал много баек и анекдотов, причем никогда не рассказывал анекдотов пошлых! — и всегда был душой компании.

Юморист он был отменный! Как-то, в хорошую погоду, взял меня на море. Там нам встретились друзья из консерватории. Среди них и пара девушек. Мы разговорились, а «Никконст» зашел в воду и как-то резко нырнул. Сделал он это очень артистично. Мы продолжали разговаривать и через некоторое время одна из девушек заголосила: «Генари утонул! Я видела, как он нырнул и больше не показывался!». Она не знала, что Николай Константинович был отличным пловцом! Через минуту-другую он сзади подошел к этой девушке и тихо спросил: «А что голосим так?»

Раньше я бы не стал обо всем рассказывать, но теперь многое можно: Генари был прекрасным и удачливым преферансистом! Среди его сотоварищей по увлечению были профессоры вузов, кандидаты наук. Фамилии некоторые знаю, но не будем афишировать... Однако, и здесь подчеркну, что эта игра, как и шахматы, приносит успех людям думающим. Но главное, в чем Генари по-настоящему состоялся — он был учителем!

Человек — эпоха в музыкальной культуре Одессы

Как-то на одном из концертов филармонии, в начале 70-х, выступал с одесским симфоническим оркестром Давид Ойстрах. В исполняемом произведении было большое, развернутое соло гобоя, с которым Николай Кононов мастерски справился. После бурных аплодисментов великому скрипачу, Давид Ойстрах вызвал Николая на авансцену и расцеловал. В первом ряду, пряча слезы радости, сидел с женой Верой Николай Константинович. Это был триумф его педагогической деятельности.

Вот, что рассказывает о Генари Калио Мюльберг, заслуженный деятель искусств Украины, кандидат искусствоведения, лауреат международного конкурса, профессор. А главное — друг и коллега.

Творческая жизнь Николая Константиновича Генари — это целая эпоха в музыкальной культуре Одессы. За годы работы в оркестре одесской оперы, а это ни много ни мало 30 лет! и преподавания в консерватории он внес большой вклад в музыкальную жизнь нашего города, города, где культура всегда была важной частью жизни.

30 лет в оркестре оперного театра, и почти все годы — на партии первого гобоя! Я много лет играл с ним в этом оркестре и всегда восхищался его культурой звука, фразой, теплыми обертонами. Обертонами души. Как звучал его гобой в «Лебедином озере», в «Аиде», в «Травиате»! Недаром кто-то из журналистов, написав о нем статью, назвал ее «Поэт гобоя». Точно подмечено.

Николай Константинович был прекрасным и мудрым преподавателем. Справедливым и тактичным. Студенты его очень любили. Сейчас, какого гобоиста не спроси в Одессе, чей он ученик, ответ будет однозначным: или самого Генари, или уже его учеников.

Много лет я с Николаем Константиновичем проработал и на преподавательской ниве. В одесской консерватории, позже переименованной в академию музыки. Был я достаточно долго и заведующим кафедрой духовых инструментов, и проректором по научной работе — и никогда у меня не было с Николаем никаких споров. Генари понимал все с полуслова, а если уже не соглашался с чем-то, то старался доказать свою точку зрения в мягкой форме. Мы были хорошими друзьями!

Не ошибусь, если скажу, что все его любили. И педагоги, и концертмейстеры, и технические работники, а о студентах я уже говорил. Души не чаяли. Да, он был поэтом в жизни — хоть и не в прямом смысле этого слова — и память о себе оставил добрую и долгую.

Вот такое «невезение», или юбилей 1985 года.
СМИ Одессы

Николаю Генари «не повезло». Его, одного из лучших гобоистов, затем доцента консерватории, любимца музыкантов города Одессы, за 30 лет работы в оркестре оперы высокое начальство как-то особенно и не приметило...

Но отсутствие званий и особых наград не помешало друзьям и руководству вуза тепло и ярко отметить творческий юбилей любимого своего музыканта и преподавателя. Казалось, привычный к интересным концертам, адаптированный к подобным вечерам зал, однако, реагировал на происходящее на сцене все же по-особенному: горячо и бурно. Да и кто из присутствующих мог оставаться равнодушным к музыке Баха, Вивальди, Шумана, Верди, Моцарта, Мусоргского, Римского-Корсакова, великолепно и талантливо исполненной учениками Генари, многие из которых приобрели сегодня известность и не только в нашем городе.

Рукоплескали слушатели оркестру штаба КОдВО под управлением народного артиста Украины Александра Салика. Ведь среди произведений, исполненных оркестром, был и лирический вальс, созданный юбиляром.

К этому стоит только добавить, что сам факт организации вечера в честь одного музыканта-духовика — это уже явление. И не только как дань заслугам талантливого человека, выраженная в каких-то броских, ярких, но иногда формальных словах. Здесь иное. Здесь искренняя человеческая признательность. А она выше и дороже, я бы сказал, надежнее правительственных наград и похвал начальника.

P.S. Вспоминая Александра Яковлевича Салика и его дружбу с Николаем Константиновичем Генари. Генари написал для себя «Реквием», но потрясенный смертью своего близкого друга, срочно переделал это произведение «В память дорогого мне человека — Александра Салика». Реквием бы исполнен в первую годовщину со дня смерти Александра Салика. Концерт состоялся в одесском гарнизонном Доме офицеров. Его исполнили оркестр штаба Одесского военного округа, где Александр Яковлевич в свое время был начальником военно-оркестровой службы, дослужился до звания полковника, получил звание народного артиста Украины и в 1988 году на последнем всеармейском конкурсе военных духовых оркестров СССР занял первое место. А также ансамбль Одесского военного округа принимал участие в исполнении «Реквиема». Солировал звезда одесской оперной сцены народный артист Украины Анатолий Бойко. Реквием начинается словами: «Саша Салик, помним тебя!»

«Его я ставлю на первое место»

Рассказывает Владимир Еркин, ученик Константина Генари, преподаватель, дирижер эстрадно-симфонического оркестра.

У меня с Николаем Константиновичем были прекрасные отношения всегда. Из всех педагогов, что у меня были, я его ставлю на первое место! Талантливый гобоист, прекрасный педагог! Причем педагог еще той старой школы, сейчас таких нет. Занимался с нами много, халтуры не терпел. А сколько у него было литературы для гобоя! Я на выпуске играл Концерт А. Эшпая, тогда, в 1988 году только написанный. А как он любил оперы, частенько нам пел арии, говорил, что даже поступал в училище на вокал, а взяли на гобой. Вначале учебы у них с товарищем был один гобой на двоих, и они, тем не менее, успевали выучивать программы. Это он нам говорил, когда кто-то что-то не успевал. Вспоминал, как учился по общему фортепиано у отца Рихтера в училище. Хорошо играл в шахматы. Нам у него выигрывать не удавалось. Хорошая, творческая была атмосфера в классе гобоя у Генари!

Магия небесного звучания

Анатолий Жульев. Дирижер, композитор из Запорожья. Вот, что он вспоминает.

Соло Генари на гобое в оркестрах всегда завораживало даже оркестрантов. Помню «Лебединое озере» П. И. Чайковского в одесском оперном, когда играл соло на гобое Генари, мы, тромбонисты, замирали и наслаждались чарующим звуком маэстро! И это же ощущение чувствовалось по всему оркестру и зрительному залу.

Впервые я его, как солиста-гобоиста, услышал летом 1961 года. Был концерт большого духового оркестра в парке Шевченко. До сих пор помню этот момент! Один он, из всех прекрасных музыкантов, охватил меня огромной магией небесного звучания гобоя. Конечно, оркестр звучал здорово, профессионально, и другие исполнители блистали, восхищали! Но соло гобоя меня заворожило своим чарующим звучанием.

Я ушами и глазами был сосредоточен на гобоисте. Какой он, кто он такой? После концерта оркестр стал расходиться, а я ищу гобоиста глазами, хочу увидеть его ближе! И вдруг он идет в мою сторону! Приятный мужчина, черная шевелюра, невысокий, лицо добродушное, держится скромно, идет себе с небольшим футляром.

Простой такой человек. Но он для меня был гением, как Паганини! Мне было приятно даже просто оттого, что я его видел близко. Хотелось его поблагодарить за прекрасную игру, пожать руку ему, но... я постеснялся, не посмел... Кто я такой? Я тогда еще был мальчишкой, приехавшим в Одессу в пионерский лагерь.

Потом, уже учась в одесском музыкальном училище и в консерватории, я имел честь быть с Генари знакомым и общаться с ним неоднократно.

Его игра всегда отличалась красотой звука, богатством теплого тембра, мелодизмом и глубиной исполнения. Все его выпускники отличаются этими же качествами, они всегда востребованы. Генари передал им не только свои знания, умение, опыт, методику, но и жизнелюбие.

С некоторыми из его учеников я работал в оркестрах или учился в одесской консерватории. Это Н. Кононов, О. Ситарский, Ю. Белокуров, И. Шаварский, другие ребята. Методические работы Генари неоценимы для оркестровых музыкантов, они стали настольными книгами.

О музыке и многих видах творчества Николай Константинович мог говорить часами и всегда очень содержательно и глубоко. Он обладал огромным даром, талантом жизнерадостного и очень культурного актера! Он мог читать стихи, исполнять целые сцены, театрально рассказывать очень смешные, комические истории. Но анекдоты его — это всегда шедевр! Когда он рассказывал анекдоты, любая публика всегда была его! Он рассказывал на высочайшем актерском уровне и всегда с оптимизмом, с молодежным задором и тончайшим одесским юмором. Все обычно смеялись до упаду, а некоторые до радостных слез!

Я помню наши беседы с ним о работе дирижера с оркестром. До сих пор его советы мне помогают в работе. И чем дальше, тем ценнее они для меня. Мои встречи с ним в Одессе или на семинарах где-либо, это всегда были встречи с добрым учителем, с настоящим просветителем.

Его любовь к жизни, его любовь к музыке

Из воспоминаний Владимира Михайловича Лясоты, художественного руководителя и главного дирижера духового студенческого оркестра Одесской национальной музыкальной академии музыки имени А. В. Неждановой, профессора, заслуженного артиста Украины, лауреата первой премии Всеармейского конкурса военных оркестров 1988 года в Москве.

...Часто вспоминаю моего коллегу, добрейшего человека и замечательного музыканта Николая Константиновича Генари. Он обладал великолепным даром педагога: его ученики и выпускники прекрасно владели своим инструментом — гобоем. Интересной была методика преподавания Николая Константиновича. Он обучал студентов всесторонне — теоретическими рассказами, игрой на гобое и на фортепиано, пением, дирижированием. Очень любил студентов, проявлял о них заботу, следил за их творческим ростом. Они для него были как дети. Сам проработавший в оперном театре многие годы как солист-гобоист, воспитывал учеников на примерах великой классической музыки, которую знал досконально. Очень умело увязывал соло гобоя с вокальными партиями оперного репертуара.

Душа компании, он был просто «начинен» интересными историями, необычными стихами. Никогда не унывал, всегда весел, оптимистичен, «балагур». Сложные житейские проблемы решал просто, с юмором. Писал музыку — в основном, лирическую: вальсы, романсы. При всем своем веселом обаянии был серьезным человеком. Практически, в любых ситуациях его поступки были продуманны и уместны, он видел, как достичь конечной цели с самыми лучшими результатами. И так во всем, будь то обучение ребят, игра в оркестре или человеческие отношения. Все для него было важно.

Каждая встреча с ним была и для меня подарком: от него исходили такие флюиды, что можно было получить заряд на весь день.

Николай Константинович нередко приходил на репетиции и выступления нашего студенческого духового оркестра, которым я руковожу по сей день. Он был любителем не только оперного искусства, но и духовой музыки. Написал замечательный «Лирический Вальс» для духового оркестра, который мы взяли в репертуар и часто исполняем. Кстати, и на юбилее маэстро в 2000 году мы его исполнили на сцене нашей академии.

Мы, его коллеги и ученики, часто его вспоминаем — за любовь к жизни, за любовь к музыке, за любовь к нам. За все то хорошее, что он оставил нам в наследство.

«Моему учителю и другу»

Рассказывает Олег Ситарский, концертмейстер группы гобоев днепропетровского театра оперы и балета.

Я окончил одесскую консерваторию в 1975 году и горжусь, что моим учителем был Николай Константинович Генари. Теплый человек, прекрасный педагог, мне он был как второй отец!

В 1966 году, когда мне исполнилось 15 лет, я поступил в кировоградское музыкальное училище на гобой. Преподавателя-гобоиста там не было, я толком не понимал, что такое гобой, поскольку вообще-то поступал на кларнет. И вот в ноябре к нам приехал куратор из одесской консерватории Н. К. Генари, позаниматься со мной и моим другом С. Кочерженко.

В один из дней Николай Константинович назначил мне урок на 8 часов утра и во время игры я потерял сознание и упал. Генари меня спросил, когда я ел. Я ответил, что вчера. Тогда он дал мне рубль, чтоб я пошел в столовую и подкрепился, что я и сделал с удовольствием. Я просто был голоден. После этого я пришел на урок, и мы смогли его продолжить. Так необычно состоялось мое знакомство с будущим учителем.

Не скажу, что у меня не было сомнений насчет гобоя, все тянуло обратно на кларнет, на этом инструменте я в то время уже немного играл. Сначала у меня мало что получалось, отчего были одни разочарования. Но когда Николай Константинович на одном из уроков, чувствуя мою подавленность, взял мой гобой и сыграл сцену из «Лебединого Озера», у меня аж дух перехватило, и я решил: буду продолжать, это прекрасный инструмент! Занимался Генари со мной много часов в день. И у меня начало получаться, причем хорошо и быстро! Я был окрылен!

В нашем музыкальном училище не было преподавателя по гобою. Меня опекал и считался моим преподавателем кларнетист Юрий Борисович Нотариус, умный и хороший человек, но и он мне подсказывал: Олег, тебе надо бы перевестись в большой город, например, в Одессу. Там и музыкальное училище с преподавателем по гобою, и перспектива потом поступить в консерваторию. Кстати, знаю, Борис, что ты хорошо знаком с Юрием Борисовичем по годам учебы в консерватории. Жалко, что рано ушел он из жизни. Светлая ему память...

Послушав совета этого умного человека, я перевелся на второй курс одесского музыкального училища к преподавателю И. Р. Дьяченко — тоже ученику Николая Константиновича (тогда он был, кстати, директором этого учебного заведения).

Часто Генари приглашал нас, своих студентов домой. На дни его рождения, обязательно собирался весь класс. Его жена Вера Андреевна души в нас не чаяла, была в курсе всех наших дел, как учебных, так и личных.

С легкой руки моего учителя, с третьего курса я начал работать в оркестре одесской оперетты. Все пять лет проработал в оперной студии консерватории, а с четвертого курса играл первый гобой в симфоническом оркестре одесской филармонии.

После выпуска я виделся несколько раз с Генари, когда приезжал в Одессу. Перезванивались с ним довольно часто. Не могу вспомнить точно, когда мы виделись последний раз, где-то в конце 90-х годов...

Помню, в 1974 или 1975 годах играли «Трио» Бетховена для двух гобоев и английского рожка, где Генари играл на рожке, мы тогда дали концертов пять. Удивительно то, что Генари к этому времени уже лет восемь не играл, только преподавал, и после такого длительного перерыва у него великолепно звучал рожок! У него был прекрасный, обволакивающий звук, к чему и я стремился, слушая его и подражая ему. А ведь «Трио» это очень сложное. Мы играли в таком составе П. Бовкун, Н. К. Генари и я.

...Борис, а ты ведь племянник Турчинского Михаила, руководителя камерного оркестра консерватории?

— Меня многие всегда об этом спрашивали и спрашивают до сих пор. Этим родством можно гордиться, прекрасный был он музыкант! Увы, нет, однофамилец.

— Я играл у него первый гобой в студенческом камерном оркестре. И ты на каком-то концерте тоже с нами играл. Помню, мне сказал Генари перед концертом: «На кларнете будет играть с нами студент пятого курса Турчинский Борис». Я спросил: кто это? Генари ответил: «Ученик Мюльберга, хороший музыкант». Потом уточнил: «Солист военного оркестра под руководством А. Салика».

— Да, Олег, припоминаю это! У меня даже где-то хранится фото с того концерта, надо бы его найти! Помню, в коридоре меня тогда «поймал» твой преподаватель и попросил поиграть с вами. Ему я отказать не мог...

...Я проработал всю жизнь концертмейстером группы гобоев, солистом, в днепропетровской опере и параллельно в оркестре филармонии — на английском рожке.

Регалий не имею, хотя в 1968 году прошел на третий тур международного конкурса в Праге, который не состоялся из-за известных событий в Чехословакии. Конкурс этот был для молодых музыкантов не старше 1951 года рождения. Николай Константинович очень переживал, что поехать мне не довелось, и я тоже. Что там скрывать...

Отборочные туры были в Одессе, потом в Киеве, в музыкальной школе имени Лысенко. А третий тур в 1968 году не состоялся, к сожалению.

Мои соученики на то время, гобоисты: Николай Кононов, Юра Белокуров, Гриша Киба (перевелся из харьковского института искусств на третий курс), Игорь Шаварский, Иван Вавренчук, Петя Бовкун, сегодня все они состоявшиеся известные музыканты.

Солист-гобоист оркестра ленинградского театра оперы и балета имени Кирова, затем — симфонического оркестра ленинградской филармонии под управлением Евгения Мравинского Владимир Курлин подарил Генари пластинку со своим исполнением, с дарственной надписью: «Моему учителю и другу», чем Генари очень гордился.

Владимир Курлин не был учеником Николая Константиновича, но какими-то судьбами оказался на постановке одесского оперного театра и был покорен игрой Генари.

К регалиям Курлина вскоре добавились звания лауреата международных конкурсов, профессора ленинградской консерватории, заслуженного деятеля искусств РСФСР.

Пожалуй, мы все, музыканты, кто учился у Генари, кто работал с ним в оркестрах, кто просто хоть как-то соприкасался с этим человеком в жизни, могли бы сказать ему то же самое, посвящая свое творчество, что сказал в посвящении Владимир Курлин. Огромная наша признательность учителю, коллеге, другу за все то доброе и светлое, что он оставил нам в жизни!

Постскриптум

С 2003 года в Одесской национальной музыкальной академии имени А. В. Неждановой проводятся «Декабрьские вечера», посвященные памяти большого музыканта, учителя и основателя одесской школы гобоя Николая Константиновича Генари.

• Книги, очерки, статьи