Тема для саксофона: cемья Ривчунов

В этом году исполняется 105 лет со дня рождения выдающего музыканта-саксофониста, отца саксофонной школы России Александра Борисовича Ривчуна — и мне захотелось рассказать о музыкальной преемственности поколений в его семье.

Из  Википедии

Александр Борисович Ривчун (1914–1974) российский джазовый саксофонист, музыкант, педагог. Заслуженный артист РСФСР. Родился в семье одного из старейших российских военных капельмейстеров Бориса Ривчуна (1876–1940) и начальные уроки игры на кларнете и саксофоне получил от своего отца.

На протяжении многих лет саксофониста Александра Борисовича Ривчуна приглашали для исполнения сольных партий в различные симфонические оркестры, в том числе и в оркестр Большого Театра СССР.

Александр Ривчун был энтузиастом и страстным пропагандистом музыки для саксофона, а концертный репертуар музыканта охватывал сочинения самых разных стилей и форм; он оставил после себя большое музыкальное наследие: массу замечательных записей, два сборника переложений для саксофона и фортепиано произведений М. Равеля, Кл. Дебюсси, С. Рахманинова, П. Чайковского, А. Скрябина, Р. Глиэра, немало печатных работ по теории игры на саксофоне, сборники «40 этюдов для саксофона» и «150 упражнений», первый отечественный учебник «Школа игры на саксофоне».

А. Ривчун был ведущим солистом (саксофон, кларнет) джаз-оркестров Александра Варламова, Александра Цфасмана и Леонида Утесова. Впервые в СССР исполнил Концерт для кларнета Арти Шоу.

Я связался с сыном Александра Борисовича Ривчуна Борисом, который живет и работает в Москве (о нем мы расскажем позже, он этого заслуживает) с просьбой поделиться воспоминаниями об отце и о дедушке, Борисе Григорьевиче. Я не ошибся в своих ожиданиях — услышал много интересного и нового! Надеюсь, и вас, дорогой читатель, это заинтересует.

Об отце

О непростой творческой судьбе своего отца рассказывает Борис Александрович Ривчун — композитор, педагог, преподаватель спецкурса «История джазового искусства» в Государственной Классической Академии им. Маймонида, Российском государственном гуманитарном университете и Институте современного искусства.

— Отец родился в 1914 году, 14 февраля. К сожалению, век его оказался недолог. В 1974 году ему только исполнилось 60 лет — и в одночасье его не стало. Я представляю уже третье или четвертое поколение семьи Ривчунов. Мы — музыкальный клан. Мой дед — отец моего отца — Борис Григорьевич Ривчун, был одним из самых известных российских капельмейстеров (военных дирижеров). И я после окончания консерватории проходил срочную службу в Институте военных дирижеров при Московской консерватории».

Выписка из архивных материалов военной-оркестровой службы СССР, датируемая 1940 годом: «Борис Григорьевич Ривчун — один из старейших капельмейстеров Красной Армии. Дирижер Военно-воздушной академии им. Жуковского. Орденоносец, интендант 1-го ранга».

Среди друзей и коллег Бориса Григорьевича важно отметить основателя и начальника военно-оркестровой службы СССР генерал-майора С. А. Чернецкого — автора бессмертного марша «Прощание Славянки», полковника В. И. Агапкина, дирижеров В. Я. Гурфинкеля, Н. М. Ладухина, И. В. Петрова и других.

Борис Александрович продолжает.

— Отец мой, Александр Борисович Ривчун, получил неплохое образование, которое впоследствии продолжил в Военно-воздушной академии им. Жуковского — там был музыкальный факультет (этого я не знал — Б.Т.) Он был кларнетистом и получил образование как военный дирижер. Потом увлекся джазовой музыкой. И мать, и отец у меня — музыканты и очень образованные люди. Дома у нас постоянно звучала музыка.

Я никогда не встречал человека, настолько влюбленного в свой инструмент, как мой отец. Все мои детские воспоминания о первых игрушках — это воспоминания о кларнете и саксофоне. Меня приводила в восторг эта изогнутая форма непонятного золотого инструмента.

Если я хочу вспомнить отца, я вспоминаю его с саксофоном. С утра и до ночи. Надобность в занятиях у него была круглосуточная. Поэтому ранним утром раструб саксофона, дабы не беспокоить соседей, заполнялся чем-то таким, что гасило звук, но отнюдь не гасило великой тяги отца к этому инструменту. Он был влюблен в свое дело.

Оркестры А. Цфасмана, А. Варламова и Л. Утесова

Отец начинал в оркестрах Александра Цфасмана и Александра Варламова еще до войны. Затем двадцать семь лет он был бессменным концертмейстером и солистом в оркестре Леонида Осиповича Утесова, с которым у нашей семьи были самые близкие не только творческие, но и чисто человеческие отношения. Мы жили в одном доме в Каретном ряду.

Уникальная запись

Передо мной — редчайшая запись, сделанная на бытовой магнитофон во время прямой телевизионной трансляции концерта в Днепропетровске в 1961 г.: Александр Ривчун солирует на кларнете в составе Государственного эстрадного оркестра РСФСР под управлением Леонида Утесова. Звучит Концерт для кларнета и джаз-оркестра Арти Шоу, в первые секунды слышен конферанс самого Утесова. После номера с кларнетом звучат вокальные номера на английском языке в исполнении Эдит Утесовой.

Редкая концертная программа оркестра обходилась без одного, а то и двух сольных номеров саксофониста Александра Ривчуна. При этом он очень удачно совмещал джазовое исполнительство с исполнением классической музыки, которой, увы, для саксофона не так много.

А. К. Глазунов — концерт для саксофона и струнных инструментов

По инициативе моего отца в Москве впервые был опубликован концерт для саксофона и струнных инструментов А. К. Глазунова — кстати, это было последнее произведение Александра Константиновича. Отцу его прислал из Франции знаменитый композитор Александр Николаевич Черепнин, с которым он состоял в переписке, исполнял его музыку, а некоторые ее фрагменты воспроизведены в отцовой «Школе игры на саксофоне», в разделе новой музыки.

Справка. Александр Николаевич Черепнин (21 января 1899, Санкт-Петербург — 29 сентября 1977, Париж) — русский и американский композитор, пианист, теоретик музыки. Сын композитора Николая Черепнина и певицы (меццо-сопрано) Марии Альбертовны Бенуа, племянницы Александра Бенуа. Учился в Петроградской и Тифлисской консерваториях, после переезда в 1921 с семьей во Францию закончил Парижскую консерваторию. Среди его учителей в России — композитор Виктор Михайлович Беляев (ученик А. К. Лядова и А. К. Глазунова), который подготовил Черепнина к поступлению в Санкт-Петербургскую консерваторию, Леокадия Кашперова (известная пианистка, ученица Антона Рубинштейна) и его профессор в Консерватории Николай Александрович Соколов (ученик Н. А. Римского-Корсакова). Следует отметить, что наставником Черепнина в этот период был выдающийся музыковед Александр Оссовский, который был дружен с его отцом. Определенное влияние на ранние сочинения Черепнина оказал Александр Спендиаров.

В биографии отца были уникальные эпизоды. Например, представьте себе ситуацию: 1945 год, закончилась война, и в Концертном зале им. Чайковского проводится невероятно интересный концерт русской и американской музыки! По такому случаю исполняется Rhapsody in Blue Джорджа Гершвина. В качестве солирующего пианиста приглашается добрый знакомый отца — Александр Наумович Цфасман, а для исполнения знаменитой, ставшей хрестоматийной интродукционной каденции на кларнете — вы знаете, о чем я говорю, — приглашен мой отец. Хочу отметить, что при исполнении этого произведения (при всем уважении к кларнетистам, которые играли и играют в самых знаменитых симфонических оркестрах) часто приглашался джазовый музыкант, потому что в этой интродукции есть своя специфика. Даже в Америке при исполнении этого произведения первый кларнетист симфонического оркестра соло не играет. Приглашают человека, который хорошо знаком с традициями исполнительства джазовой музыки.

Где-то в конце 1960-х отец записал пластинку. Тогда был такой формат пластинки — «миньон»: четыре пьесы — по две на каждой стороне. Туда вошли пьеса Куинси Джонса, «Yesterday» Пола Маккартни, пьеса чешского композитора Милослава Духача и четвертая — очень красиво, со струнными записанная колыбельная Гершвина.

У отца было два любимых саксофониста — Чарли Паркер и Пол Дезмонд. У него были все пластинки квартета Дейва Брубека с Полом Дезмондом. Фила Вудса он также очень уважал, много «снимал» его, копировал, пытался подражать.

«Сгибание и выправление» саксофона

Саксофон — инструмент, ситуация с которым в те времена была не очень простая. Саксофон, знаете ли, в зависимости от настроений, которые бурлили в обществе, то «выпрямляли», то, наоборот, «сгибали». Вернее, даже не столько в обществе, сколько в правящих кругах, поскольку в обществе-то всегда был интерес к этому инструменту — всегда была и интеллигенция, и передовое студенчество, какие бы ни были времена. Поэтому всегда был интерес к джазу, к саксофону и ко всем новым веяниям.

Впервые в России класс саксофона был открыт на военно-дирижерском факультете при Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского. Туда пригласили отца. Он преподавал, у него были разные ученики, ставшие, так сказать, классиками жанра в нашей стране.

Сейчас наши музыкальные магазины буквально ломятся под весом таких потрясающих инструментов, такой литературы, такой звучащей на разных носителях музыки! Тогда ничего этого не было. И тогда было крайне сложно «пробить» такие вещи, как исполнительство на саксофоне. Например, в камерных вечерах, когда наряду с квартетом им. Бородина во втором отделении квартет саксофонов исполнял, скажем, квартет А. Глазунова. Такие вещи тогда чрезвычайно редко встречались. Солисты-саксофонисты крайне редко звучали по радио, не говоря уже о джазе, практически единственным источником которого были 45 минут Уиллиса Коновера из вашингтонской студии.

Первая в Советском Союзе «Школа игры на саксофоне» в двух частях была создана моим отцом в конце 60-х. Лет 15 назад моими стараниями она была переиздана в несколько другом виде, но очень красочно. До сих пор это настольная книга и в средних музыкальных учебных заведениях, и в Академии музыки им. Гнесиных, и в Государственной классической академии им. Маймонида. Ко мне приходят люди и интересуются этим учебником.

«Школа» была издана в двух частях. Переиздавалась. И весь тираж ушел, т.е. был раскуплен. В ней было очень много всего: и джазовая, и эстрадная, и академическая музыка. Первая часть начиналась с азов, с истории саксофона. Далее шли всякие технологические подробности, этюды, упражнения и так далее. Во второй части были отрывки из концертов, из камерных сочинений с участием саксофона. Позже, в 2001 или 2002 году, мне предложили переиздать эту «Школу», но переиздать в другом виде, в одночастном. Честно говоря, я остался не очень этим доволен, и сейчас я ищу издательство, чтобы переиздать «Школу» в первозданном виде — в двух частях.

Кроме «Школы», отец выпустил много учебных пособий разного формата. Это этюды, упражнения, и что самое ценное — его авторские произведения: знаменитый «Концертный этюд» (1959), виртуозное произведение для альт-саксофона с оркестром, адаптированное для саксофона в сопровождении фортепиано, которое входит в обязательную программу различных исполнительских конкурсов.

Вообще людей такой работоспособности, как мой отец, мне не доводилось видеть. У нас есть великолепные джазовые музыканты. Мы все их знаем. Но это люди, которые занимаются своим джазовым делом. А вот такого человека, который бы в равной мере был бы интересным, авторитетным исполнителем и классической, академической музыки, и джазовым музыкантом, не найти. Кстати, и на Западе их очень немного.

...Приходят молодые исполнители, юноши и девушки, просят ноты. А нот уже нет, я раздарил все, что было. Дома осталось всего по одному экземпляру, приходится делать ксерокопии. И до сих пор ученики и студенты занимаются по этой «Школе», этим учебным пособиям, этюдам и упражнениям. И это всегда было очень приятно и радостно и мне, и моей маме — когда она была жива. Нам доставляло большое удовольствие и искреннюю радость то, что не ослабевает интерес к деяниям моего отца, ко всему, к чему он, к счастью, приложил руку.

От автора

Для меня как для педагога консерватории, ведущего класс саксофона, Александр Ривчун особенно интересен: я преподаю более 25 лет и неизменно пользуюсь как методическими, так и концертными материалами Ривчуна. Мое заочное знакомство с Александром Борисовичем состоялось благодаря добрым словам и профессиональным отзывам его авторитетных коллег — Д. А. Браславского и (значительно позднее) М. К. Шапошниковой.

Много лет назад знаменитый, авторитетнейший музыкант, педагог и композитор Даниил Браслаславский порекомендовал мне, тогда студенту 4 курса житомирского музыкального училища, ознакомиться с работами Ривчуна. «Приеду в Москву — вышлю тебе ноты концертного репертуара, его „Школу для саксофона“ и 150 упражнений, существенно помогающих в техническом познании инструмента. Тебе это очень поможет в освоении саксофона», — обещал Даниил Абрамович. А свою важнейшую работу «Основы инструментовки для эстрадного ансамбля», которая много лет является настольной книгой для многих музыкантов, Браславский посвятил именно Александру Ривчуну. Этим все сказано.

Маргарита Шапошникова, с которой я дружен много лет, вспоминает: «В свое время Александр Борисович Ривчун написал первую „Школу игры на саксофоне“. Он был очень эрудированным музыкантом, играл и классику, и джаз. Он был первым саксофонистом в оркестре Леонида Утесова. Работал в консерватории, на факультете военных дирижеров. Оставил после себя сборники упражнений, этюдов, пьес, на которых повышают свое исполнительское мастерство студенты музыкальных колледжей и академий. Его концертный этюд для саксофона и фортепиано — очень эффектная пьеса, которую до сих пор с удовольствием играют саксофонисты. И я в том числе».

И если Маргариту Константиновну называют матерью русского саксофона, то Александра Ривчуна — его отцом. И никак иначе.

Вспомнилось распространенное мнение о том, что на детях талантливых людей природа отдыхает. С радостью отмечаю, что ни на одном из трех человек, носящих фамилию Ривчун, — Борисе, Александре и Борисе-младшем — природа не отдохнула.

Настало время рассказать и о Борисе Александровиче Ривчуне

Справка

Борис Александрович Ривчун родился 13 января 1947 года в Москве. За плечами композитора серьезное академическое образование: Государственное музыкальное училище им. Гнесиных, Московская государственная консерватория им. П. И. Чайковского, аспирантура.

В своем композиторском творчестве Б. Ривчун сочетает различные направления музыкального искусства — как академическую музыку, так и джаз, а также эстрадную песню и музыку для хора. Одно из наиболее значительных его произведений — хоровой цикл на стихи А. Фета, написанный для Государственной хоровой капеллы мальчиков. Б. Ривчун также известен как автор музыки к драматическим постановкам. Во МХАТе им. Чехова был поставлен спектакль «Репетитор» с музыкой Б. Ривчуна.

Сотрудничество композитора с театром «Шалом» — отдельная тема. Борис Ривчун один из самых преданных театру «Шалом» композиторов. Среди постановок с его музыкой — спектакль по пьесе Ильи Эренбурга «Шлимазл», «Кабаре Карела Швенка» по пьесе Бориса Рацера, детские спектакли — мюзиклы «Ну, волк, погоди!», «А третий пингвин в чемодане».

Композитор удачно совмещает творчество с педагогической деятельностью. Вот уже более 10 лет преподает специальный курс «История джазовой музыки». Работал в РАМ им. Гнесиных (ныне Российская академия музыки), Российском государственном гуманитарном университете.

Песни занимают особое место в творчестве Бориса Ривчуна. Они звучали в репертуаре популярных исполнителей эстрады: Валерия Леонтьева, Софии Ротару, Рената Ибрагимова, Анны Герман, Валентины Толкуновой.

Интересны творческие встречи-лекции композитора со студентами музыкальных вузов и училищ, с любителями джазовой музыки. Они посвящены истокам возникновения жанра джазовой музыки, тесно связанным с историческими, этническими и географическими особенностями и направлениями. Перед слушателями интереснейшие рассказы о джазе, его более чем столетняя история, полная знаменательных моментов и ярких событий, огромная галерея имен.

Композитор Юрий Саульский, «Виртуоз саксофона» («Советская эстрада и цирк», № 9 — 1974):

Очень важной и значительной стороной музыкально-педагогической деятельности А. Ривчуна является его многолетняя работа над первой в нашей стране «Школой игры на саксофоне» в двух частях, большого количества методических пособий для обучения игре на этом инструменте, а также множества обработок и переложений классического репертуара для саксофона в сопровождении фортепиано. Значение этого труда станет понятным, если учесть, что до этого вообще никаких нот и тем более учебных пособий для саксофона не издавалось. Свои педагогические принципы А. Ривчун на практике осуществил на военно-дирижерском факультете Московской государственной консерватории, где впервые открыл класс саксофона.

...А. Б. Ривчун был знаменитым саксофонистом, лидером в джаз-оркестрах Александра Варламова, Александра Цфасмана и Леонида Утесова. Его исполнительская деятельность была чрезвычайно широка и разнообразна: он успешно выступал как саксофонист-солист на Московском радио, был руководителем и участником многих ансамблей, неоднократно исполнял партии солирующего саксофона в симфонических оркестрах и в спектаклях Большого театра...

Большое внимание уделял Александр Ривчун воспитанию молодых музыкантов: с 1967 года началась его регулярная педагогическая деятельность — для него был открыт класс саксофона на военно-дирижерском факультете при Московской государственной консерватории, а в 1968 году он выпустил в печать двухтомник «Школа игры на саксофоне», которая стала практическим учебным пособием для саксофонистов и до сих пор не утеряла своей актуальности.

Народный артист России, композитор, бэндлидер, пианист Анатолий Кролл (сайт Джаз.Ру, февраль 2019):

Александр Борисович был совершенно удивительный человек, я его хорошо помню зрительно. Человек невероятно интеллигентный, что мне запомнилось, и человек, очень влюбленный в саксофон. Он любил не себя в саксофоне, а сам инструмент. Когда я с ним познакомился, это был уже достаточно взрослый человек. Ему было уже хорошо за пятьдесят. Это случилось еще до моего переезда в Москву, когда я приезжал сюда как посланец Тульского оркестра. А потом, уже когда я переехал, мы с ним стали довольно часто и по телефону разговаривать, и видеться. И мне особенно запомнилось, что он всегда просил меня дать оценку его идей и методических изобретений.

Он был большим поклонником джаза, искренне тянулся к этому виду искусства. В те времена ведь не было ни джазовой, ни саксофонной педагогики, а он уже пытался на своем месте что-то с этим делать, придумывал какие-то упражнения... При этом очень часто мне звонил, просил послушать и дать свою рецензию. Меня очень это удивляло. Музыканты того времени как-то больше были зациклены на своем месте работы. А он такой был саксофоновый общественный деятель, я бы сказал так. Поэтому он мне запомнился как человек очень беспокойный, безумно любящий саксофон. И он все время хотел принести какую-то пользу. Не просто самому играть, а чтобы кто-то у него учился. У него были упражнения на различные саксофоновые трудности, и даже упражнения, придуманные и выписанные им для группы саксофонов, чего я до него не встречал вообще.

Надо сказать, что оркестр, в котором он работал, — оркестр Утесова — как-то особенно в джазе как таковом не был замечен. Тем не менее, Александр Борисович неоднократно в разговорах со мной говорил: «Как было бы хорошо, если бы нам побольше играть джаз!» Леонид Осипович Утесов — замечательный, конечно, человек, но степень его джазовости, мы, остальные музыканты, знаем достаточно хорошо. Он, конечно, допускал джаз к себе в оркестр, но больше в каких-то песенных формах, нежели в инструментальной музыке. Одно время у них, кстати, был дирижер, который относился к джазу лояльно, — Владимир Старостин (позже он стал главным дирижером Театра Эстрады). Вот тогда в оркестре Утесова они пытались играть какие-то вещи Каунта Бэйси и что-то в этом роде. Но, во всяком случае, Александр Борисович всегда сетовал на то, что ему хотелось бы играть джаза больше.

Он не был саксофонистом-модернистом. Его основа, то, от чего он шел, была все-таки больше от классического саксофона. Это был не «американский» саксофон, а саксофон джазовый — но в нашем понимании, достаточно советский по звуку. Еще не было сильного влияния Паркера, Эддерли и так далее. Но тем не менее!

Если говорить про его ментальность, то он был человек, очень по-доброму сориентированный на джаз. Вот это я, пожалуй, отметил бы в нем. Я вспоминаю его очень по-доброму.

⁂

Повторю слова Анатолия Кролла: «Александр Ривчун был человеком удивительным! Он был одним из немногочисленных основателей отечественной школы саксофона, энтузиастом и страстным пропагандистом музыки для этого диковинного для того времени инструмента. Он оставил нам в наследство методический и концертный репертуар, включающий сочинения самых разных стилей и форм, множество замечательных записей, печатных теоретических работ и, наконец, первую отечественную „Школу игры на саксофоне“». Большая, глубокая, долгая память!

• Книги, очерки, статьи